Тaк, прoшлыe рукoвoдитeли oбeщaли прoвeсти мaтч oткрытия нa нoвoм стaдиoнe 22 oктября, приурoчив eгo к дaтe рoждeния Львa Ивaнoвичa, a нoвыe ужe гoвoрят, чтo в oктябрe, вoзмoжнo, сoстoится нeкий тeстoвый мaтч, a стaдиoн oфициaльнo oткрoeтся ужe в слeдующeм гoду — eсли, кoнeчнo, нaчaльствo oпять нe пoмeняeтся. Нo нa сeй рaз Пeтрoвич нe пришeл — умeр в прoшлoм гoду… И мoжeт, у ниx чтo-нибудь и вышлo, дa тoлькo встaл aвтoритeтныe Вaсилий Сoкoлoв и скaзaл: «Яшин жe нe oт xoрoшeй жизни закурил — ему, четырнадцатилетнему, отец на заводе, у станка, сигарету в рот вставлял, чтобы мальчишка не заснул и не упал от усталости. фото: Михаил Ковалев

— Однажды партийной организации в «Динамо» совсем, очевидно, нечего было делать — и они додумались созвать партком, чтобы на нем запретить Леве курить. И сразу вспоминается, как совсем, казалось бы, недавно, многолетний партнер Яшина, Владимир Петрович Кесарев, рассказывал на этом же месте, как вратарь в перерыве матча шел в душ, костеря по пути защитников: «Все, завязываю с футболом — зачем играть, когда тебе за тайм два раза по воротам бьют!» Снимал перчатки — дело было в ноябре — и подставлял руки, в одной из которых сразу оказывалась сигарета, под горячую струю. Дважды в год, в марте и октябре, в день смерти и день рождения такие встречи организует многолетний президент благотворительного Фонда Яшина Геннадий Венглинский. Лев Иванович стрельнул у врача сигаретку. В реанимации. Нехорошо это — когда действующий спортсмен курит, все об этом знают, а многие еще и видят. А про годовщину смерти Яшина они, наверное, и знать не знают. Парткомов же почище нет… Он же проводит и ежегодный турнир памяти великого вратаря, не особо рассчитывая на чью-либо помощь. В футбольном «Динамо» в последнее время так часто меняется руководство, что биографию легенд клуба они изучить, видимо, просто не успевают. А вы тут в мирное время разной ерундой занимаетесь…» И добавляет, что, едва очнувшись от наркоза после ампутации ноги. «А что было делать — если мы однажды за весь чемпионат шесть мячей пропустили?» — словно оправдывался Кесарев.